фаталь...

.. Солнце, и огни находились слишком далеко, чтобы его согреть.
- Пора бы тебе знать, старик, о чем не положено думать, чего нельзя касаться, что вообще ничто — ничто, лишь слабость и боль. Забудь. Не надо об этом.
Его жизнь настолько была иллюзорной, что он, готов приветствовать даже смертельную дозу реальности. А потом сделать паузу.
И еще одна причина.
Общаться – наша страсть и проклятие.
Общаться?
С кем?
Позвольте объяснить.
— Не затрудняйтесь, – опередит вас он и…, - всегда к вашим услугам.
Да, отношения по шкале над уровнем моря …

Над морем гроза и пожар в капитанской рубке,
Горят паруса и матросов тела в огне.
Но если я вдруг позвоню и расплачусь в трубку,
Хрен знает, что он там подумает обо мне.

Просто я размышляю вслух — вот и все.
От – но – ше – ни - я….
- Леди и джентльмены, обратите внимание, они отличные, полная гарантия, надежны в употреблении. Спешите видеть — незаурядный молодой человек с незаурядным профилем.
Спешите! Прошу любить и жаловать.
- Другие предложения есть?
Он говорил, как говорит человек в шумной, строптивой аудитории, исполненный решимости высказаться во что бы то ни стало, не считаясь с тем, слушают его или нет.
— Человек создает образ. Смотри!
Тут — мысль!
Тут — человек!.
Время и слова приобрели смысл. А он был от нас таким же далеким, как прабабушки и прадедушки на парадных фотографиях, живущие в своем призрачном, черно-белом мире.

Я верю, что нужен – я сильный, веселый, смелый,
Хороший психолог, любовник. Да все херня,
…Но если я выйду к нему не в привычно-белом,
А в драных ошметках души – он поймет меня?

Только Всевышний мог выдумать такое. Такое выражение бывает у политика, когда он сказал больше, чем следовало. А вы увидели страсть и веру, компромисс и честолюбие… А может, напряжение? Такая степень напряжения способна завести в ад. Она может рассказать вам о боли, о страхе. Ладно, почему бы и нет?
- Вы что, приперты к стенке? - Спросите его именно так.
И он заговорит с вами своим естественным тоном, нормальным до абсурда. История “жизни во имя жизни” . Первое острое возбуждение от самих вопросв словно сожгло в нем все горючее, и пламя едва тлело. А в мозгу сами собой возникали бессвязные картинки и нелепые слова.

Он нежен, как мех, он чудесный, он теплый, страстный,
Он чище, чем слезы и сталь, он почти святой.
…Но я только год, как из адской клоаки грязной
Зачем-то поднялся. И как он теперь, со мной?

Отчаяние было так же материально, как и пространство. А сама мысль привела в чувство, словно школьный звонок. Типичная история из детской книжки. Всякий раз, натыкаясь в блужданиях ума на какую-то кровоточащую рану и их отношениях, он вероятно тешил себя иллюзией, что теперь-то он совсем другой. Что он погружен в себя, и ограничен пределами собственной кожи, из которой уже не торчат антенны.

Над морем абзац и дрожит, рассыпаясь, суша.
Здесь шансов к спасенью, по сути, ни одного.
Но если я вдруг позвоню и шепну «Ты нужен»…
Мне страшно, что Ад заберет у меня – его.

Ему показалось — он освободился от странной изолированности. Он снова живет, выбрался за пределы собственных глаз, вышел наружу . Это очень медленный процесс … Более того, он задавал эти вопросы , так что они повисали в воздухе, как звонки телефона, на которые некому ответить. Да и ответы на них, похоже, готовы обнажить его тайное «я».
Тогда все это казалось нереальным, и сейчас кажется. Странно, что такая фиксированная вещь, как прошлое, способна нас удивить – как будто нас там никогда не было. Челюсти сжались, подбородок прижался к груди… - герой, которому по плечу невозможное.

Неплохая получилась шутка.
Она бы многим понравилась.

Стихи поэта с ником Эол Ветер…